А, может, и не немножко, а очень даже множко.(с)
Все тупое свалено в одну большую кучу.
Я изменила зиму на лето. Окно настежь да еще и в мороз, согласитесь, не гуд.
Оу, не читайте это, не утруждайтесь. Хотя, в принципе, кому я это все говорю? Пустоте…
*но все же* Это написано скорее для себя. Вот так вот: когда выскажешься полностью, оно легчает – известный факт. Приходится извращаться вот таким образом, когда нет слушателей. Достойных слушателей.
Все тупое свалено в одну большую кучу.
Я изменила зиму на лето. Окно настежь да еще и в мороз, согласитесь, не гуд.
Оу, не читайте это, не утруждайтесь. Хотя, в принципе, кому я это все говорю? Пустоте…
*но все же* Это написано скорее для себя. Вот так вот: когда выскажешься полностью, оно легчает – известный факт. Приходится извращаться вот таким образом, когда нет слушателей. Достойных слушателей.
читать дальшеВсе пошло к черту в одно единственное утро. Ее достало. Ее просто все достало. Впоследствии она уже не могла так четко назвать причину того тупого негодования и кардинальную перемену отношения к некоторым людям. Ей казалось, что так и было. Всегда так было.
Она открыла глаза и как всегда потянулась.
«Серый день, » - подумала она, глядя, как солнечное пятно уютно устроилось на противоположной стене комнаты.
Она была одна сегодня с самого утра и до позднего вечера.
Где-то слышалось глухое мяуканье Тиля. «Опять в диване закрыли». Она нехотя откинула одеяло, встала и поплелась в большую комнату. Выпустив напуганного до смерти кота на волю, она вяло проследовала в ванную. Но даже холодный душ не смог вымыть из головы те мрачные утренние мысли.
«Все серое». Закутавшись в большое полотенце, она вышла из ванной. «Серое солнце светит на серые улицы». Открыла шкаф и начала одеваться. «На них стоят серые дома со своими серыми крышами и серыми стенами». Равнодушно прошла мимо кухни с холодильником в прихожую. «В серых квартирах живут серые люди». Там она достала из потайного угла папину пачку сигарет и зажигалку. «Изо дня в день они занимаются своими серыми делами». Снова вернулась в свою комнату и хмуро уставилась в окно. «Серые воробьи скачут по дороге, а серые кошки подкрадываются к ним все ближе и ближе. Бедняги обречены». Встав на цыпочки, она дотянулась до ручки и повернула ее. Окно распахнулось. «Если я посмотрю в зеркало, то встречу там очередное серое существо». Облокотившись на подоконник, она начала сосредоточенно разглядывать почти полную пачку отца.
«KENT. Неплохо».
Несколько лет назад она курила. Тогда это помогало ей во всем. Может, и сейчас никотин ее успокоит? Она достала сигарету, поднесла к ней зажигалку, прикурила. С первой затяжкой закашлялась, с последующими росло отвращение. К себе и к этой отраве. «Не нравится». Вздохнув, она выбросила недокуренную папироску в открытое окно и уже полностью уселась на подоконник. Никотин не помог с переменой настроения. Одни и те же мысли без конца крутились в голове.
«Если не серая я, то почему они меня не замечают? «Привет», «как дела?» и «пока» - это все, что они еще способны сказать мне. Друзья, друзья…когда-то мы с ними могли болтать часами обо всем на свете и было весело. А сейчас, всякий раз начиная разговор, я будто им навязываюсь. Равнодушная улыбка, вежливые фразы-ответы, их ссылки на «занятость», их вечная «спешка». Я надоела. Я ведь вижу, как они оживают в разговоре с другими. Стою и наблюдаю издалека, незаметная. И земля уходит из-под ног? Да. Больше нет меня».
Солнце было еще высоко и проливало свои лучи на утомленный пылью и шумом машин город. Небо было чистое, земля была грязная. Высоко над блестящими крышами домов взвился белый конверт: кто-то запустил в небо воздушного змея. Внезапный порыв ветра подхватил бумажного летуна и изо всех сил дернул в голубую высь. Но змей не оторвался, он был прикован крепкой нитью к рукам какого-нибудь малыша. А, может, и взрослого, вполне приличного человека. А, может, это просто сам конверт не захотел уноситься в небесный купол на этом движущемся сгустке душной городской пыли.
Вытащив из кармана джинсов мобильник, она с надеждой посмотрела на него. Но он не зазвонил. С чего бы ему это было делать? Он уже несколько недель молчал. Рассердившись на свою тупую слабость, она отшвырнула телефон в сторону. Тот со звонким стуком отскочил от стены и шлепнулся на диван. Живой.
Она закрыла глаза. Ей и вправду казалось, что это летняя пыль опустилась на город и полностью его обесцветила.
«Я не подойду к ним больше. Забуду. Забуду. И буду такой же холодно-вежливой и безучастной в общении с ними. Теперь это всего лишь знакомые. А я найду других и буду счастлива».
Вспышка гордости заставила ее нахмуриться и открыть глаза.
«Люди как люди, » - невольно пронеслись в голове слова ненавистного ей Булгакова. Может, она ненавидит этого писателя не из-за нелепой манеры повествования, а из-за того, что он частенько оказывается прав?
Она вытащила еще одну сигарету из пачки и стала крошить ее. Так и просидела она целый день, уничтожая отцовского Кента и рассеянно глядя, как крошки табака подхватывает ветер и уносит их куда-то за город.
На город N уверенно опустились сумерки, и он загорелся желтыми огнями, чуть блеклыми от осевшей на них дневной пыли. От прохлады стало легче и приятнее дышать. Она до сих пор сидела на подоконнике и мяла в руках очередную сигарету. В комнате было темно. Компьютер непривычно молчал. Молчала она. Молча спал в кресле Тиль, наевшись перед этим до отвала своей кошачьей еды.
Остатки табака упали на головы проходивших внизу людей. Она потянулась за последней сигаретой, остававшейся еще в пачке. Достав, она подожгла цигарку. В темноте тлеющий ядовитый огонек завораживал. В его дыме таилась смерть тысячам нервных клеток головного мозга.
«Если бы ты убивал сразу, » - с укором пробормотала она, вставая во весь рост на подоконник. Она не стала ждать, пока сигарета погаснет - сразу выбросила ее. Выбросила в сумеречное небо, в редкие, только что зажженные звезды. Но не долетел огонек до тех высот, упал под ноги паренька и девушки, что шли куда-то, держась за руки. Она успела увидеть их счастливые глаза и улыбки в свете фонаря до того, как пара скрылась в темноте улицы.
Она никогда не понимала любовь, но была не против того, чтобы кто-нибудь все объяснил ей.
«Может, и в этом причина… » - рассеянно бросила она сгущающимся сумеркам.
«Долго ли мне падать с пятого этажа? » - вдруг быстро пронеслось в голове. Она резко выдохнула от этой внезапной мысли и начала жадно всматриваться в тусклый ночной блеск жестяных крыш. В этих черных тонах наступающей ночи мир невольно показался ей опять цветным.
«Несерьезно, не прогнусь. Правда, гордость? » - она резко развернулась и спрыгнула с подоконника на пол.
Из прихожей послышались голоса, зажегся свет.
«Они убьют меня за сигареты. По крайней мере, это сделаете не вы, мои дорогие друзья».
Смяв пустую пачку и закрыв окно, она вышла из своей комнаты.
Она открыла глаза и как всегда потянулась.
«Серый день, » - подумала она, глядя, как солнечное пятно уютно устроилось на противоположной стене комнаты.
Она была одна сегодня с самого утра и до позднего вечера.
Где-то слышалось глухое мяуканье Тиля. «Опять в диване закрыли». Она нехотя откинула одеяло, встала и поплелась в большую комнату. Выпустив напуганного до смерти кота на волю, она вяло проследовала в ванную. Но даже холодный душ не смог вымыть из головы те мрачные утренние мысли.
«Все серое». Закутавшись в большое полотенце, она вышла из ванной. «Серое солнце светит на серые улицы». Открыла шкаф и начала одеваться. «На них стоят серые дома со своими серыми крышами и серыми стенами». Равнодушно прошла мимо кухни с холодильником в прихожую. «В серых квартирах живут серые люди». Там она достала из потайного угла папину пачку сигарет и зажигалку. «Изо дня в день они занимаются своими серыми делами». Снова вернулась в свою комнату и хмуро уставилась в окно. «Серые воробьи скачут по дороге, а серые кошки подкрадываются к ним все ближе и ближе. Бедняги обречены». Встав на цыпочки, она дотянулась до ручки и повернула ее. Окно распахнулось. «Если я посмотрю в зеркало, то встречу там очередное серое существо». Облокотившись на подоконник, она начала сосредоточенно разглядывать почти полную пачку отца.
«KENT. Неплохо».
Несколько лет назад она курила. Тогда это помогало ей во всем. Может, и сейчас никотин ее успокоит? Она достала сигарету, поднесла к ней зажигалку, прикурила. С первой затяжкой закашлялась, с последующими росло отвращение. К себе и к этой отраве. «Не нравится». Вздохнув, она выбросила недокуренную папироску в открытое окно и уже полностью уселась на подоконник. Никотин не помог с переменой настроения. Одни и те же мысли без конца крутились в голове.
«Если не серая я, то почему они меня не замечают? «Привет», «как дела?» и «пока» - это все, что они еще способны сказать мне. Друзья, друзья…когда-то мы с ними могли болтать часами обо всем на свете и было весело. А сейчас, всякий раз начиная разговор, я будто им навязываюсь. Равнодушная улыбка, вежливые фразы-ответы, их ссылки на «занятость», их вечная «спешка». Я надоела. Я ведь вижу, как они оживают в разговоре с другими. Стою и наблюдаю издалека, незаметная. И земля уходит из-под ног? Да. Больше нет меня».
Солнце было еще высоко и проливало свои лучи на утомленный пылью и шумом машин город. Небо было чистое, земля была грязная. Высоко над блестящими крышами домов взвился белый конверт: кто-то запустил в небо воздушного змея. Внезапный порыв ветра подхватил бумажного летуна и изо всех сил дернул в голубую высь. Но змей не оторвался, он был прикован крепкой нитью к рукам какого-нибудь малыша. А, может, и взрослого, вполне приличного человека. А, может, это просто сам конверт не захотел уноситься в небесный купол на этом движущемся сгустке душной городской пыли.
Вытащив из кармана джинсов мобильник, она с надеждой посмотрела на него. Но он не зазвонил. С чего бы ему это было делать? Он уже несколько недель молчал. Рассердившись на свою тупую слабость, она отшвырнула телефон в сторону. Тот со звонким стуком отскочил от стены и шлепнулся на диван. Живой.
Она закрыла глаза. Ей и вправду казалось, что это летняя пыль опустилась на город и полностью его обесцветила.
«Я не подойду к ним больше. Забуду. Забуду. И буду такой же холодно-вежливой и безучастной в общении с ними. Теперь это всего лишь знакомые. А я найду других и буду счастлива».
Вспышка гордости заставила ее нахмуриться и открыть глаза.
«Люди как люди, » - невольно пронеслись в голове слова ненавистного ей Булгакова. Может, она ненавидит этого писателя не из-за нелепой манеры повествования, а из-за того, что он частенько оказывается прав?
Она вытащила еще одну сигарету из пачки и стала крошить ее. Так и просидела она целый день, уничтожая отцовского Кента и рассеянно глядя, как крошки табака подхватывает ветер и уносит их куда-то за город.
На город N уверенно опустились сумерки, и он загорелся желтыми огнями, чуть блеклыми от осевшей на них дневной пыли. От прохлады стало легче и приятнее дышать. Она до сих пор сидела на подоконнике и мяла в руках очередную сигарету. В комнате было темно. Компьютер непривычно молчал. Молчала она. Молча спал в кресле Тиль, наевшись перед этим до отвала своей кошачьей еды.
Остатки табака упали на головы проходивших внизу людей. Она потянулась за последней сигаретой, остававшейся еще в пачке. Достав, она подожгла цигарку. В темноте тлеющий ядовитый огонек завораживал. В его дыме таилась смерть тысячам нервных клеток головного мозга.
«Если бы ты убивал сразу, » - с укором пробормотала она, вставая во весь рост на подоконник. Она не стала ждать, пока сигарета погаснет - сразу выбросила ее. Выбросила в сумеречное небо, в редкие, только что зажженные звезды. Но не долетел огонек до тех высот, упал под ноги паренька и девушки, что шли куда-то, держась за руки. Она успела увидеть их счастливые глаза и улыбки в свете фонаря до того, как пара скрылась в темноте улицы.
Она никогда не понимала любовь, но была не против того, чтобы кто-нибудь все объяснил ей.
«Может, и в этом причина… » - рассеянно бросила она сгущающимся сумеркам.
«Долго ли мне падать с пятого этажа? » - вдруг быстро пронеслось в голове. Она резко выдохнула от этой внезапной мысли и начала жадно всматриваться в тусклый ночной блеск жестяных крыш. В этих черных тонах наступающей ночи мир невольно показался ей опять цветным.
«Несерьезно, не прогнусь. Правда, гордость? » - она резко развернулась и спрыгнула с подоконника на пол.
Из прихожей послышались голоса, зажегся свет.
«Они убьют меня за сигареты. По крайней мере, это сделаете не вы, мои дорогие друзья».
Смяв пустую пачку и закрыв окно, она вышла из своей комнаты.
P.S. Ставлю последнюю точку. Славно. Вот такое пофигистское состояние, бездонное равнодушие с ног до головы, какая-то заторможенность, притупленность чувств. Чего я страдаю из-за них? Это ведь тоже серые люди. А зато у меня есть гордость, и плевала я на этих существ.
И пусть. А дальше что? Небытие? Да поскорей бы…
И пусть. А дальше что? Небытие? Да поскорей бы…